ПРИДУМАННАЯ ИСТОРИЯ

У многих в жизни счастья нету!

У всех грядущее туманно!..

Из следственного комитета

В двенадцать тридцать вышла Анна.

Светило ласково светило

(Вниманье Анна обратила)

И облака с небес пропали,

За горизонтом словно спали.

Мир стих. Но будущность страшила.

В рассеянности и тоске

Уселась женщина в машину,

Смартфон, как посох, сжав в руке.


Машину заводя и глухо

Вздохнув, страшок она сдавила,

И прислонив смартфон свой к уху,

Кому-то спешно позвонила.

"Ну всё, теперь я под подпиской!" —

Наверное, подруге близкой,

Не поздоровавшись, влупила

Она. И с силой наступила

На "газ". Машина полетела.

Помчалась Анна, говоря

Несдержанно и оголтело,

На светофоры не смотря.


"Нет, нас решили слить, похоже!

Я — нужное звено в цепочке,

В их серых буднях — день погожий

И ключевое слово в строчке.

Я — соучастник, расхититель! —

Так следователь-обольститель

Мне разъяснил свои догадки!..

Да адвокат какой-то гадкий! —

Твердит, что либо сдам всех скопом,

Либо сама пойду в тюрьму,

И всё равно всех сдам!.. Галопом

Бежать сдавать-то ни к чему!


Мне ж тоже что-то доставалось!..

Ну пусть прослушивают, твари!..

Естественно — разволновалась,

А ты бы не была в угаре?!.

Обидно, что, на самом деле,

Мы злого делать не хотели!

Мы пашем, как волЫ! Мы в праве —

В достатке быть, служа державе!..

Да знаю, что одна дорога,

Что кодекс чести не причем!

Но дай хоть помечтать немного,

Что проживу не стукачом!


Конечно же, без разговоров, —

Стремятся наши всё уладить

Через министров, прокуроров

И прочих! Но, видать, не сгладить

Проблему. Новая команда

Придет. Пойми — другая банда

Часть нашу пирога забрала

Себе, а наших — обуяло

Желанье всласть поупираться,

Но, видно, крыша там прочней!

Атака стала развиваться

Стремительно! Нам крышка!.. Эй!.." —


Вдруг закричала громко Анна,

Увидев, что она по ходу

Въезжает, речь держа пространно,

В стоЯщую на "красный" Шкоду.

"Эх, ё-пэ-рэ-сэ-тэ! — сказала

Она смартфону. — Я попала…

Перезвоню!" И отчего-то

На миг в душе сыграли ноты.

Из Шкоды выскочила с матом

Хабалка в возрасте Христа.

Она назвала Анну "гадом",

Не видя в шоке ни черта.


Джип Анны пострадал не сильно —

Разбилась фара для порядку —

Но Шкоду повредил обильно,

Весь зад у Шкоды был — как всмятку!

Хабалка бешено кричала

На Анну и в окно стучала,

И Шкоды зад своей уродский

Осматривала идиотски.

А Анна думала о сути,

О гранях истины земной,

Поняв, что, по всему здесь судя,

Не ходят беды по одной.


Потом окно открыла стойко,

Спросив без паники хабалку:

"Возьмёшь наличными?" — "Да!" — "Сколько?"

"А сколько, барышня, не жалко?" —

Хабалка яростно съязвила. —

Хотя… я мужа не спросила,

Вот позвоню ему и вместе

Решим — есть смысл ли брать на месте!"

Хабалка долго говорила

По телефону, вся дрожа,

Ходила взад-вперед, курила,

Пыхтела — на манер ежа,


Закончив, в направленьи Анны

Решительно засеменила

И процедила деревянно:

"Уже в ГАИ я позвонила!

Мне муж сказал, что — всю машину

Менять, быть может, есть причины!

В такой аварии, к тому же,

Мне, вероятно, доктор нужен!"

Потом, смягчась, спросила тихо:

"Чего не смотришь-то вперёд?!"

Тут зарыдала Анна лихо,

Прикрыв ладонью нос и рот…





Тянулось время по-другому

Теперь. Часа продлились три.

Гаишник ей помог знакомый —

Бумаги, черт их побери,

Быстрей оформить — на дороге,

Потом в ГАИ, такой мороке

Сочувствуя. Его звонками

Всё удалось ускорить Анне,

Чтобы с хабалкой распрощаться,

К которой муж успел примчаться.

Но перспектива удручала:

Хабалка двинет к докторам —

Чтоб вымогать потом, сначала

Бланш зафиксировав, иль шрам.


Денёк был теплым. Вышла Анна

Из здания ГАИ уныло...

Вновь зазвучало фортепьяно

В душе. И Анна чуть сменила

Шаг, не поняв — откуда звуки...

Потом вернулись в душу муки

И звонкий голос вслед хабалки:

" Таких водителей на свалки

Сдают!.. А если в жизни горе,

То не садись тогда за руль!"

И Анна подошла, не споря,

К своей машине. Шел июль. —


И так хотелось жизнь исправить,

Перечеркнуть — что раньше было,

И только доброе оставить —

Те дни, где Анна не глупила. —

Как отделить их осторожно?

Чем заслужить такое можно?!..

И в эту погрузясь кручину,

Наткнулась Анна на мужчину...

Он был — Сам Бог, ее пронзило,

Красив, изящен и высок,

Была в нем истинная сила —

Как будто он весь смысл усёк!


К тому же, он ей показался

Таким, о ком всю жизнь мечтала.

Он шел — как будто не касался

Земли, неспешно, неустало.

Она застыла, встав упруго.

И мысли, путая друг друга,

Немыслимо не выражались,

Словно к чему-то приближались...

"Простите!.." — он сказал, не пьяный,

Но в чем-то ветреный, шальной.

И вновь у Анны фортепьяно

Послышалось в душе больной.


"Я оказался в передряге —

Машина "в хлам", а денег нету!

Вы не поможете бедняге?!

Я тоже заполнял анкету,

Расписывался в протоколе!

И вот, оставленный в покое,

Теперь не знаю, как добраться

К себе." — он молвил. Разгораться

Вдруг в Анне стало любопытство.

А он всё карты клал на стол:

"Ведь каждый может оступиться?! —

Разбит айфон мой, я осел. —


А в нем все карточки! И даже

Такси не вызвать. Не сердитесь,

Добросите меня?!" И в раже

Она ответила: " Садитесь!"

Они забрАлись внутрь машины.

Она поехать не спешила.

И мысли всё не возвращались

В порядок — суетно вращались.

"Вас дома ждут?" — спросил вдруг дядя.

"Сам Бог…" — вернулись мысли к ней.

Она ответила, в руль глЯдя:

"Ждут… Но не там теперь, верней!.."


Дней пять назад вернулась Анна

К родителям, расставшись с парнем..

Ещё он мучил постоянно —

То злым звонком, то сном запарным.

Но страсть к приятелю пропала —

Презренью место уступала.

Он оказался в мире жёстком —

Не подходящим ей, пижонским

И не желающим сражаться

Ни за уют, ни за любовь.

Она ушла. Он обижаться

Пытался, злился, хмурил бровь.


Она раздумывала долго

Всегда, но принимала живо

Решенье: " Вместе жить без тОлку!

Коль не уйду — всё станет лживо!"

Она ушла. Он был растерян,

Ещё надеясь (не уверен),

Что всё капризом обернется

И что она к нему вернётся.

Но от него закрылась ухом

Так Анна, слыша лишь себя, —

Что он поник, признаться, духом,

Ее, как кажется, любя.


Он зарабатывал, наверно,

Ее раз в девять меньше. Часто

Она твердила: "Так не верно!"

Но он пытался отмолчаться...

Родятся дети — он примером

Не станет! Этаким манером

Ребенок вырастет не сильным

С таким папашей инфантильным!

Она ушла. И через пару

Дней в офис с обыском пришли.

Теперь "подписка"!.. Вдруг — ей кара

За то, что чувства вмиг прошли?





Мужик спросил: "Так вы б хотели

Забыть всё, бед не предвкушая?"

Она качнулась... "Полетели, —

Сказал он, — на воздушном шаре?!"

"Куда? — она спросила. — Шутка!.."

"Туда, где вечно любят чутко!" —

Ответил он. "На свете нету

Таких углов!" — промолвив это,

Она впервые повернула

К нему лицо и, не спеша,

В глаза с улыбкою взглянула,

Под музыку в душе дыша.



Потом опомнилась: "Полета

Я с незнакомцем опасаюсь!"

"Мы полетим не без пилота!

К тому ж, я точно не кусаюсь!" —

Он убеждал не без улыбки.

Но как он четко чуял зыбкий

Ее настрой на отрешенье

От бренного на миг! Решенье

Она пока не принимала...

Но — как стремительно он вник

В ее мученья, поражало!

Он в душу влез не напрямик!


И силы не было отвергнуть

Его ухаживанья как-то —

Как будто рисковал померкнуть

Спасенья образ, жгущий факты —

Словно ненужные бумаги.

И захотелось ей отваги

И убеждённости! Машину

Вдруг заведя, она решила

Рискнуть: "Поехали! Куда нам?" —

Воскликнула для куражу.

И он с восторгом неустанным

Сказал: "Вперёд! Я покажу!"


Они тихонько порулили.

В машины Анна не врезалась.

Они о чем-то говорили,

Но ей впоследствии казалось,

Что всю дорогу — словно нЕ был

Он рядом. Лишь под чистым небом

Она катилась в даль, петляя,

О главной муке размышляя. —

Она с работы отпросилась —

Звонила, описав допрос.

От слов начальника взбесилась —

Он чушь трусливую понес!


Так речь начальника задела

Ее — что стала думать Анна

О том, что, может быть, за дело

Дельцов сажают постоянно

В тюрьму служители закона?! —

Когда дельцы живут средь звона

Монет и знатности понятной —

Они достойны и приятны!

Для тех, кто нужен, не жалеют

Наград и богатеть дают,

И сердцем искренне милеют,

И вверх тащить не устают!


Но только шухер наступает —

Рой добрых качеств понемногу

В их душах место уступает

Расчетам ледяным дорогу!

И это Анна подмечала

Всегда, но думала сначала,

Что это правильное свойство

Для деловых людей! — Устройство

Природы до сих пор железно —

В ней хваткий лишь не рухнет вниз,

Хоть и прошли не бесполезно

Века и вторгся гуманизм! —


Но и сейчас, на самом деле, —

Лишь тот, кто холодней и проворней,

Участвует — и в переделе

Богатств земных, и в жизни горней!

И Анна думала, зверея:

"Они-то выскочат! Скорее —

Меня подставят, улыбаясь!

А я предать их опасаюсь!

Нет, надо действовать, как в драке,

Умело, зубы отрастить!

Пусть не стучать поспешно в страхе,

Но и момент не упустить!"


Она привыкла к жизни скверной,

Пусть и приятной, и стандартной,

Не то — чтоб злой и лицемерной,

Но в опошлении азартной!

Нет, знала Анна: нынче время

Получше прежнего — со всеми

Про всё есть шанс договориться,

Коль в теме ты и не тупица,

Коль знаешь, в чем твоя работа!..

Но все же, хоть была честна,

Она не верила, что кто-то

Быть может искренним до дна!


Она раздумывала. Мука

Давила, всюду проникая.

За что такая невезуха?!

За что безвыходность такая?!

И вгрызлась мысль, как мышь в пшеницу,

Что Анне нужно измениться,

Что всё, что делала на свете,

В успешные гражданки метя, —

Не то, не для того, не ради

Того… Мысль стала мышью, глЯдя

В глаза, — зубастая, как совесть.

И Анне стоило труда

Закончить в думах эту повесть

Под возглас: "Стойте! Нам туда!"





Он вновь был здесь! Она, дав кличку,

"Сам Бог" — в душе звала мужчину,

Имея издавна привычку —

Давать всем клички без причины.

Спросив: "Шары вдали иль блИзки?",

Страшась невыездной подписки,

Она услышала: "Ну что вы?! —

В пределах города готовы

Шары нас поднимать над миром!

Мы не нарушим ничего!"

Он, показавшись просто милым,

Был проницательней всего!..


Они доехали до точки

Уже дорогою средь поля,

Где были синие цветочки,

И широта, и высь, и воля.

Вдобавок Анна увидала

Шары — и радость испытала.

Один был шар надут, другие

В траве валялись, как нагие.

Джип Анны подкатил к площадке,

Где продают аттракцион,

Где люд на время попрощаться

С землёй спешит, в полет влюблен.


Шар был огромным и волнистым!

Ещё ни разу в жизни Анна

Его не видела столь близким.

Он был похож на великана,

Стоящего в лиловой юбке

И пёстрой куртке. Люди хрупки

И суетны казались рядом.

Сам Бог понять дал Анне взглядом,

Что он пойдет — договориться,

И оказался за окном.

Застыла Анна, как тигрица

На тумбе пред кольцом с огнем.


Ее пронзила на минуту

Мысль (что естественной была бы

В другой момент): зачем я тут и

С кем, опрометчивая баба?!

Но сердце билось так с охотой

И так ещё везло с погодой,

А главное — так было надо

Уйти от дум жестоких смрада,

Что мысль кинжал убрАла в ножны.

И Анна твердо поняла,

Что все сомнения ничтожны,

И взору лихость придала.


Сам Бог вернулся так же плавно,

Как будто не шагал, а длился.

"Пора!" — сказал. В ответ: "Забавно,

И как же ты договорился? —

Она спросила. — У тебя же

Нет денег, карточек и даже

Разбился телефон, в котором

У нас вся жизнь теперь всем хором?!"

"Заранее на время это

Я оплатил уже полет.

Но та, с кем взмыть хотел, ответа

На всё упорно не даёт!" —


Он пояснил спокойным тоном

И протянул ей руку твердо!

Его пленившись баритоном,

Она повиновалась гордо.

Он ей помог залезть в корзину.

Проворство Анну поразило

Его: словно не влез он следом —

А вмиг явился вдруг соседом.

На подготовку, ритуалы,

Инструкции и болтовню

Ушло ещё минут не мало

Потом... Но всё! — Дан старт огню. —


Пилот, как чудотворец, лихо

Наколдовал в горелке жару —

И вот команда взмыла тихо,

Цветному повинуясь шару.

Они взлетали, словно в праве.

Пилот чуть шар по ветру правил.

Горелка яростно шумела

И шар шел ввысь легко и смело.

Смотрела Анна на пилота,

Страшась глядеть пока что вниз.

И вдруг ей в спину крикнул кто-то:

"Разуй глаза и оглянись!"


Она, чуть вздрогнув, обернулась,

Словно на зов великолепий.

И вдруг ей так светло вздохнулось.

Сам Бог сказал: "Ликуй! Мы в небе!"

И так шикарно улыбнулся —

Что к Анне в грудь покой вернулся.

Она оглядывала небо

И восхищённо, и нелепо.

Леса, поля под ними плыли,

Казалось — сердце не унять.

И в сказке это или в были

Свершалось — было не понять.


Стал мир для Анны чуть дороже —

Он был готов к ее объятьям.

Сам Бог казался ей хорошим

До слёз, до бабочек под платьем.

А шар летел, летел так ровно —

Куда-то он стремился словно!

И может, жизнь летит туда же —

Где главное всегда на страже!..

Сам Бог спросил: "Ну вы довольны?!"

(Он говорил то "ты" , то "вы").

Она воскликнула невольно:

"Да. До потери головы!"





"А вам хотелось бы, — спросил он, —

Такую власть иметь над миром —

Чтоб делать то, что не по силам

Другим, не становясь кумиром?

А вам хотелось бы все тайны

Познать, к ним не придя случайно?

И всю бессмысленность, всю злобу

Навек сложить под крышку гроба,

Не зная впредь — как происходят

Они, как выглядят они —

Чтоб всех, кто по Земле проходит,

Отвлечь от суетной возни?


А вам хотелось бы остаться

Навек летящей над планетой,

И в небе без конца пытаться

Прожить с бессмертной целью этой?."

Он обнял вдруг ее — приятно,

Но сдержанно, сказав невнятно:

"А ты хотела бы быть первой,

Единственной (притом не стервой!)

И восхищаться своей властью,

Где жить все счАстливо должны,

Тебе ж для выражения счастья

Ни речь, ни жесты не нужны?!"


Он был опасен и спокоен.

Сказала Анна: "Ты, наверно,

На философию настроен?

Но в жизни всё обыкновенно!

Да, я хотела бы другого

Полета, лёгкого — такого,

Как нынешний. Но всё иначе,

Я не сама себе задачи

Ведь ставлю, я же подневольна! —

А там бывает горячо…"

Он вновь спросил: " Ну ты довольна?"

И голову уткнув в плечо


Ему, она не отвечала.

А шар летел неутомимо.

Молчанье Анны означало

Не то, что жизнь непоправима,

Но то, что мы по дням скучаем,

Где праздник смысла нескончаем

И каждый сердцем приближает

Мир, где никто не обижает

Других… От ветра чуть качнуло.

Ее. И локон сбив со рта:

"Ты обманул меня?!" — шепнула

Она. Сам Бог ответил: "Да!"


Полет, похоже, завершался.

И выходной открывши клапан,

Пилот подпрыгнул. Шар снижался.

Пилот был чуть шпаной, но лапой!

Огонь горелки стих немного.

Проплыли поле и дорога,

И снова поле, лес под ними.

И вот, зависнув над пустыми

Шарами, помахав всем ждущим,

И объявив, что ас — пилот,

Вновь с полем встретившись цветущим,

Они закончили полет.


Час пролетел, как два мгновенья.

Они поехали обратно.

Но в Анне жило вдохновенье —

Страсть к смыслам, что невероятны.

Сам Бог был нем, молчали оба.

А женщине хотелось, чтобы

Мог диалог не прекращаться.

Она пыталась пообщаться,

Но не придумывалась тема.

Сам Бог глядел без слов вперёд.

Машина медленно летела,

Как шар воздушный, что ревёт.


Придумала!.. Развязно Анна

Сказала, голос повышая:

"Ты, всё-таки немного странный! —

Другой позвал бы, предвкушая

Контакт, — в театр, в кино, в кафе и

Бессвязно с видом Котофея

Рассказывал бы, как несчастен

И над событьями не властен! —

Я б разомлела, пожалела

И отдалась бы, скрыв печаль!

Зачем ты в небо ошалело

Увлек и душу раскачал?!"


"Я не ценю кино с театром! —

Изрек он тихо, но не нудно. —

Там спутанная — кадр за кадром —

Жизнь, и понять довольно трудно —

Что велико, а что ничтожно.

Там зрители одно и тоже

Порой считают-то прекрасным,

А то убогим и опасным.

Но ты всем сердцем увидала

Свою действительную цель!"

Башкою Анна замотала,

Теряя рассуждения цепь.



"Представь: актер иль звездный деятель

Так мучается на экране,

Найдя любовь и добродетель,

И всю людскую хрупкость, грани

Все сложности земной так чует —

Что души, кажется, врачует! —

Но тут же, в жизни настоящей —

Не на экране, без, творящей

Картинки, кисти — может делать

И подлости, и ерунду! —

Скажи, ты здесь не разглядела

Противоречий, как в бреду?!"





Не всё казалось Анне дельным.

Она немного отвлекалась,

Пока он говорил. Отдельным

Словам, пожалуй, открывалась

С доверием интуитивным.

Но думала о примитивном:

Она гадала по приметам —

Чем встреча завершится, в этом

Искала Анна почему-то

Спасенье от своих невзгод.

Ей было нужно дать кому-то

Сигнал сегодня на подход...


Она очнулась: "Что плохого

В кино, театре?" Он ответил:

"Нет, нет там ничего такого

Ужасного, чтоб я заметил!

Но на себя там мир пеняет!

Там кажимость всем заменяет

С единой истиной свиданье!

Там удовольствия, страданья

Не уменьшают в душах льдины,

А утешают до похвал!..

Прости, что резкую картину

Тебе я тут нарисовал!


Знай, что искусства цель: увидеть

И красоту, и справедливость

В их настоящем, точном виде,

И, выразивши, не обидеть

Блуждающего человека,

Понудив до скончанья века

Лишь подлинности доверяться,

И все другим внушать стараться,

Что добродетель, впрямь, — не призрак,

Что есть она сама! Кино,

Театр, литература — признак,

Что здесь не все совершенО!"


Вскипела Анна: "Справедливость?!.

Я бы служила ей без смеха —

Когда б не замечала лживость

Во всем, где есть залог успеха!

Где человек стать знатным может!.."

"Тебя, наверно, что-то гложет?" —

Спросил Сам Бог. Она сказала:

"Отстань!.." Но вскоре описала

Ему зачем-то без утайки

Всё зло, что с ней произошло,

Добавив всяческие байки

Про тех, с кем в связке быть свезло.


Она рассказывала как-то

Противно, ей самой казалось,

Что все подробности и факты

Грязнились. То, чего касалась

В теперешнем рассказе Анна,

Покрылось не тоской тумана,

А дымом бунтовским. Ей стало

Не по себе, она хватала

Ртом воздух — словно задыхаясь,

Но продолжался слов понос.

Сам Бог внимал, не отвлекаясь,

Как будто это был донос.


"Остановись!" — немного горбясь,

Сказал он вдруг. Но инстинктивно

Она нажала тут на тормоз.

"Наверное, тебе противно

Всё это слушать?" — прошептала

Она. И пауза настала.

Сам Бог к "торпеде" потянулся

И пальцем к кнопке прикоснулся,

Чтоб громкость радио — сначала

Тихонько, а потом сильней —

Прибавить. Песня зазвучала

И он привлек вниманье к ней.


Городской сырой ветерок,

Налетел внезапно с залива! —

Преподай мне, ветер, урок,

Раз живу бесцельно — до срыва!


За фуфлом хожу я хвостом,

А от главных дел отрекаюсь

И всю жизнь твержу не о том,

И не тем до слез проникаюсь!


Городской сырой ветерок,

Налетевший нынче с залива, —

Не стесняйся — сбей меня с ног,

Чтоб душа встряхнулась, пуглива! —


Чтоб рвалась в небес синеву,

Чтоб за всех всерьез хлопотала! —

Чтобы то, что я проживу,

Чистоту и смысл обретало!..


Словно пыль весенних дорог,

На асфальт паду, в небо глЯдя!

Городской сырой ветерок,

Урони меня, Бога ради!



С последней нотой песни Анна

Поехала, убавив громкость.

Она смотрела деревянно

Вперёд, словно в пустую ёмкость.

"Куда путь держим? — процедила

Сквозь зубы. — Должен знать водила!"

Сам Бог ответил: "Адрес прежний!"

И поднял взгляд с улыбкой нежной.

Без слов о чем-то сговорились

Они. И песенки мотив

Совсем забылся — уморились

Как будто ноты, суть схватив!..